Старая Русса: по следам великого писателя

Этому маленькому городку Новгородской области Федор Достоевский в своем бессмертном романе дал неблагозвучное имя - Скотопригоньевск. Причем классик так стеснялся вымышленного им же названия, что использовал его в «Братьях Карамазовых» лишь дважды, предпочитая безобидные «городишко» и «городок». А, между тем, сам писатель прожил в Старой Руссе последние восемь лет своей жизни. И, если верить его дневниковым записям и выдержкам из писем его благословенной супруги, это были самые счастливые годы.

Город-бренд

Провинциальные города, как совсем крохотные, так и покрупнее, всегда жадно цепляются за любые следы великих и известных. Так дом Пастернака в забытом Богом уральском поселке Всеволодо-Вильве навсегда затмил все вогульские пещерные жертвенники этих мест - а ведь писатель здесь по сути лишь перезимовал. Глухую деревеньку Мезиновку Владимирской области прославил Александр Солженицын - он провел тут год своей жизни. А уж восемь лет Федора Михайловича сделали из Старой Руссы, и без того самодостаточного древнего города-курорта, настоящую легенду.

Тут вам и особняк Грушеньки и дом Карамазовых и даже монастырь со старцами. И пусть все не так однозначно. Известно, что настоящим прототипом святой обители близ Скотопригоньевска стала Оптина Пустынь, отдаленная сотнями верст от описываемых событий. И ничего, что дом Румянцева, явившийся прототипом жилища пьяницы и сладострастника Федора Павловича, до наших дней не дожил. Как бы то ни было - Старая Русса, теперь не только одна из возможных первых столиц Новгородской Руси, и город-курорт, это еще и «Ясная Поляна» Достоевского. Не эпизод в бурной жизни писателя, а целая эпоха, не клочок земли на берегу Перерытицы - а дороги, мостики, переулки, по которым бродили такие настоящие Дмитрий, Иван и Алеша.

Временное в постоянное

Кто из нас не любит помечтать на досуге о домике в деревеньке? Бывает, закроешь глаза, да и пригрезится цветущий сад, да дымящая банька, и журчание речки-невелички так завораживает - ммм, лепота… На месяцок, на два, ну максимум три… Но чтоб взять и на ПМЖ… Нет, такой дауншифтинг не для нас - жителей мегаполисов, областных центров и столиц.

Не считал себя исключением и Федор Михайлович, хоть и был он уже в летах, и мудр безмерно. Так, хотел лишь трудные времена пережить, ибо жизнь в напыщенном Петербурге финансово позволить уже не мог. Да и кредиторы, чтоб их, все реже снисходили до дипломатии. А тут, можно сказать, под боком, (ну, что такое каких-то три с лишним сотни верст, в самом деле), отдохнуть от столичной суеты можно занедорого. И хотя «место озёрное и сыренькое, это известно», зато «хвалят воды, дешевизну и комфорт».

Поселился писатель в особняке священника Иоанна Румянцева - в том самом доме, который стал прототипом гнезда Карамазовых. Однако классик у церковника не прижился. Не смотря на то, что дом был «поместителен и уютен и много было в нем разных чуланчиков, разных пряток и неожиданных лесенок», мыслитель со своим большим семейством чувствовал себя здесь стесненным. Не мог Федор Михайлович здесь создать Карамазовых. Помните, он еще в «Униженных и оскобленных» заметил, что «в тесной квартире даже и мыслям тесно».

Апартаменты Румянцева не сохранились, но в историю все же вошли. Интерьеры в деталях описаны в романе. А вскоре их обещают воссоздать в научно-культурном центре Старой Руссы, в музее Достоевского. Пока же в желтом доме с колоннами и мезонином проходят тематические выставки, посвященные жизни и творчеству мыслителя. А неподалеку от музея установили и самого Федора Михайловича. Задумчивого. Во все красе. В бронзе.

Ипотечное счастье

Главным центром притяжения для почитателей классика в Старой Руссе является, конечно, дом-музей на набережной реки Перерытицы, сегодня носящей имя самого писателя. В хоромы отставного подполковника Александра Гриббе семья Достоевских въехала через год проживания на Новгородчине. Усадьба сразу пришлась им по вкусу. Но отнюдь не шесть просторных комнат, мебель из красного дерева и дорогая посуда пленили Федора Михайловича и Анну Григорьевну. Большой тенистый сад, выход к журчащей речке, прячущейся за ивами. Кто откажется от такого счастья?

Находясь здесь, испытываешь именно это простое и понятное чувство счастья и безмятежности, а вовсе не какое-нибудь мифическое благоговение от соприкосновения с великой судьбой. Не остановившиеся часы и застывшие, будто сотню лет не открывавшиеся, даже в самую страшную жару, окна, не онемевшие чашки с блюдцами, приводят в трепет сердца, а щебет птиц и игра солнечных лучей.

Вот солнцем палящим, да пением звонким мы и наслаждались, гуляя по саду Достоевских. Прошли вымощенный булыжниками дворик, миновали несколько сарайчиков и добрели до баньки. И, так она нам глянулась, такая простая, такая исконно-русская, так уютно вставшая под пышными кронами. Каково же было мое удивление, когда уже по возвращении я прочла воспоминания супруги Достоевского: «Особенно ценил в ней Федор Михайлович отличную русскую баню, находившуюся в саду, которою он, не беря ванн, часто пользовался».

И так прикипел писатели к этой баньке с домом, что не упустил возможности выкупить усадьбу после смерти Гриббе. В рассрочку - почти, что в ипотеку. И, кстати сказать, дом этот стал первой собственною недвижимостью Достоевского за всю его долгую жизнь. К слову, те, кто безуспешно пытается решить квартирный вопрос в мегаполисах, и сейчас может последовать примеру классика. Мы не поленились и изучили по местной рекламной прессе старорусский рынок недвижимости.

За миллион отечественных денег здесь можно приобрести трех или четырехкомнатную квартиру или весьма недурственный домик - добротную такую избушку о двух этажах с мансардой. Эх, стукнет мне столько же, сколько было Федору Михайловичу, когда он сел за «Карамазовых», непременно прикуплю себе здесь десять соток с теремком. Ведь, когда-то, черт возьми, и мне придется явить миру своего «Идиота», где ж его вытворить, как не в этом благословенном месте. А то размениваюсь все на статейки, да очерки.

Дом Грушеньки

Еще один знаменитый памятник Старой Руссы Достоевского - Дом Грушеньки. Его роль в романе сыграл особняк Агриппины Меньшовой, даме с непростой судьбой. Ее, как и героиню романа бросил жених-поручик, что наложило столь явственный отпечаток на характер этой особы, что пришлось вмешаться самим Достоевским, дабы хоть как-то устроить жизнь несчастной.

Двухэтажный дом стоит на противоположном от дачи Достоевских берегу Перерытицы. Он прост и скромен, изрядно потрепан временем, но он все же безумно красив в отражении на бликующем водном зеркале.

Именно от Дома Грушеньки местные гиды начинают стандартные экскурсии «По следам Карамазовых» по Соборной стороне», через мост и дальше переулками». Мы маршрут повторять не стали, ибо не столь фанатичны, и не так наивны, чтоб думать, будто таким немудреным способом снизойдет нам благодать.

Святыни Достоевского

Нас больше интересовали старорусские церкви и монастыри. Из городских святынь Достоевский выделял Георгиевскую церковь. Не случайно именно здесь он окрестил своего младшего и любимого сына Алексея. Не трудно догадаться, что главного героя своего последнего романа писатель назвал именно в честь своего рано покинувшего наш мир сына.

Однако сегодня Церковь Великомученика Георгия не особо трогает тонкие струны души. То ли реставраторы перестарались, не пожалели штукатурки с белилами. То ли садовники переусердствовали, превратив дворик обители в яркий праздничный сад. За наносной красотой, впрочем, скрывается солидный возраст в шесть столетий и богатая история.

Покинув двор храма, мы отправились на поиски старорусского прототипа скотопригоньевкого монастыря. Не могло ведь быть так, чтоб вся слава досталась лишь Оптиной Пустыни. Разве мог писатель проигнорировать местный колорит? Гостеприимные рушане направили нас в поселок Косино, в Никольский монастырь - обитель с не менее богатой историей, чем ее конкурентка под Калугой. Одна незадача, во времена Достоевского раскинувшийся в трех верстах от города монастырь не действовал.

О монастыре и старцах

Храмовый комплекс на «Косе» между Полистью и Снежною был возведен в 1220 году выходцами из Хутынского монастыря Константином и Космой. Обитель прожила почти четыре столетия, но пала, не выдержав шведского натиска. В 1625 возродилась, но здравствовала недолго. В 1764 общину распустили, монастырь превратили в приход.

Как не пытались отыскать мы следы чудесных легенд, как во всемирной паутине, так и на месте, ничего то у нас не вышло. Пришлось вернуться к первоисточнику. «Монастырь наш ничем особенно не был знаменит, - писал Достоевский в своем романе. - В нем не было ни мощей святых угодников, ни явленных чудотворных икон, не было даже славных преданий, связанных с нашею историей, не числилось за ним исторических подвигов и заслуг отечеству. Процвел он и прославился на всю Россию именно из-за старцев».

Мы же нашли упоминание лишь об одном Никольском старце. История же его, однако, в корне противоречит вышеприведенной цитате. Этот почтенный и скромный, а посему безымянный, священнослужитель как раз и запомнился своим рвением послужить отечеству. Жил он на Святом озере близ Никольской обители. На берегу возвышался еще один храм. В 1812 году к его стенам свозили раненных для лечения целебными водами и грязями. Однажды, во время молитвы старца и одного из воинов Вукола, явилась им Пресвятая Богородица, и хор ангелов запел Херувимскую песнь. Боец смутился и вышел из храма, счел себя недостойным видеть это и вышел из храма, а старец остался служить литургию. В то же мгновение церковь, по аналогии с известной легендой о Китеж-граде, стала погружаться под воду. В реальности святыня погибла позднее, часовню с купальнями и красивым мостом разрушили большевики. Они же посрывали купола и с Коссинских храмов.

Сегодня монастырь, уже женский, здравствует и даже весьма знаменит. Обрел он и икону чудотворную - Богоматерь Моденскую. Правда, впервые знакомство с Богородицей из Модены с Косинскими монахами состоялось еще в 1717, а в девятнадцатом столетии с ее помощью активно боролись с холерой в губернии. В двадцатом столетии образ был конфискован новой властью. И лишь в 1991 случилось чудесное возвращение. Сегодня Коссинская Моденская Богоматерь лечит бесплодие, и, говорят, успешно, настолько, что едут сюда со всей России. Впрочем, и просто погулять, без особой нужды здесь хорошо - пройтись вдоль развалин, украшенных лесами, словно новогодние елки бусами, да подмигнуть симпатичному ежику, отперевшемуся с устатку на лопату. Или зайчикам. Или оленятам. Много здесь забавных зверьков.